Слова «талантливый», «уникальный», «гениальный» по отношению к себе Вячеслав Леонидович Коробка не воспринимает. «Характеристики такого порядка, – говорит он, – больше подходят людям искусства – Микеланджело, да Винчи. Там – полет мысли и фантазии. В нашей работе никаких фантазий быть не должно: ты ответственен за жизнь пациента, она самоценна, и его близким она дорога, может быть, больше, чем своя. Профессионализм, постоянное желание учиться и – способность учиться, – вот что главное в нашей работе».

На его счету – тысячи спасенных жизней пациентов. Вячеславу Леонидовичу часто приходят sms от пациентов и их родственников. Недавняя: «Папа умер, но вы продлили ему жизнь на год. Я вас никогда не забуду». Тот случай был практически неоперабельный, но благодаря Хирургу тот человек после операции еще жил, и жил достаточно полноценной жизнью.

И когда от Хирурга каждый день зависит, в какую сторону между жизнью и смертью склонится чаша весов (Вячеслав Леонидович годами каждый день проводил сложнейшие, уникальные операции), – психология, конечно, меняется. Главным становится результат – во всем.

Такой подход – во имя результата и на основе результата – естественным образом спроецировался на работу Вячеслава Леонидовича и в должности главного врача Областной клинической больницы № 1. Главврачом он был назначен в прошлом июне. За эти без малого полтора года многое сделано. Но, наверное, было бы неправильно начинать с достижений – на фоне проблем, которых по-прежнему много. А вот когда мы расскажем о проблемах в сравнении с результатом, та же самая картина уже выглядит по-другому.

– У нас огромные очереди в поликлинике. И в регистратуру, и к докторам. Об этом знают все, и я знаю. Но… По стандартам на каждого пациента отведено полчаса. Отсюда складывается норма приема: у нас в поликлинике получается чуть больше 200 человек в день. Мы принимаем более шестисот – фактически всех, кто обратился. Да, пациенты ждут, это дискомфорт, но в итоге, пусть к середине или к концу дня, мы им помогаем. И с учетом сложной кадровой обстановки в больницах в ряде районов Ростовской области – для людей это очень важно. Я мог бы, конечно, перестроить работу и делать все по букве закона, и что будет? Что мы получим в результате? Пациенты, которым необходима медицинская помощь, останутся без нее.

Проблем в больнице много. Главный врач о них знает. Начиная с поликлиники и долгого ожидания оформления в стационар, с лифтов, с общих туалетов в отделениях и оканчивая уровнем профессионализма и ответственности докторов. Профессионализм и ответственность для него крепко-накрепко связаны воедино.

– Нормальный врач всегда четко отдает себе отчет: что он умеет хорошо, а что – не очень. Если есть хоть капля сомнения в себе, неуверенность, – не спеши оперировать самостоятельно. Ассистируй. Учись. А когда ты уже порвал сосуд и в панике зовешь коллег на помощь – это уже поздно. Другого доктора надо еще найти (каждый занят своим делом), ему надо помыться, это время, а пациент на столе, и у него кровотечение. Исправить ошибку в подобных ситуациях всегда очень сложно, плюс всегда это сказывается на качестве оперативного вмешательства; иногда исправить уже невозможно. За такие ошибки мы надолго отстраняем от операций, увольняем.

Из этого рассказа Вячеслава Леонидовича становится понятно, почему слова «препарировать лягушек» навсегда приклеились к медицине. Рука должна быть точной, ошибешься на миллиметр – роковая ошибка. Когда опухоль врастает в сосуд, ее надо отделить, не задев при этом стенки сосуда. И чем больше набита рука еще в студенческие годы на лягушках, тем успешнее и быстрее хирург пройдет путь от простого к сложному – к тому, где нужно филигранное мастерство.

В  рамках Центра функциональной диагностики и реконструктивно-пластической хирургии Областной клинической больницы №1, который Коробка много лет возглавлял, он оперировал очень интенсивно: менее восьмисот операций в год не получалось. Больше, до 1000, бывало. То есть в среднем три-четыре операции в день. Случаи тяжелейшие; немало пациентов, от которых всюду: в Москве, в Европе, в Израиле – отказались. Активно оперирует и сейчас, будучи главврачом, – в сложных случаях.

– Вячеслав Леонидович, вы не любите высоких слов по отношению к себе, но и ваши коллеги (и на Дону, и в Москве), и ваши пациенты знают: как хирурга вас нужно беречь – всячески. А вы согласились стать главврачом огромной больницы с большими проблемами. Это уже больше года отнимает у вас силы, отнимает вас у больных…

– Силы пока есть. Если почувствую, что устаю, – уйду. Вопрос я понял. Вы спрашиваете: почему и зачем? В Центре, когда я его возглавлял, нам удалось добиться минимальной летальности – 0,5%. Это при сложнейших операциях. Показатель хороший не только для области, но и для России. Через Центр в год проходит примерно 3000 человек. Через больницу в целом в год мы пропускаем порядка 18-21 тысячи пациентов. Задача главврача, как я ее вижу, – обеспечить им ВСЕМ качественное лечение. За год удалось снизить процент летальности с 1% до 0,6%. Речь идет, казалось бы, о маленьких цифрах, но, если мерить жизнями, спасти более 100 человек – согласитесь, важно. Очень надеюсь, что цифру нам удастся удержать, а может, даже и снизить. При том, что мы больных «не выбираем», – берем всех, включая самых тяжелых.

Возвращаясь к словам о «больнице с большими проблемами». Да, проблем – множество, но мы спасаем жизни и ставим на ноги. И добиться тех показателей, которых мы добились, больница «с проблемами» не смогла бы. А мы по итогам работы в 2013 году получили самую большую среди лечебных учреждений области стимулирующую выплату – 15 миллионов рублей. И это не потому, что мы кому-то больше нравимся: оценка работы идет по 54-м объективным медицинским показателям.

В сегодняшнем здравоохранении, по мнению главврача, есть немало скрытых проблем. О них, конечно же, знают медики, но до самого недавнего времени о них не было принято говорить публично. Да и сейчас порой о них говорится с оговорками. Беда, например, в том, что из хирургии люди уходят. Причины? Большая ответственность, малый тариф оплаты. В крупных больницах в хирургии более или менее терпимая кадровая ситуация в Ростове, в Миллерово, Таганроге, Сальске, Волгодонске. А в большинстве других оперирующий хирург не может даже уйти в отпуск – работать некому. Это с одной стороны. С другой: качественное здравоохранение по большому счету может быть обеспечено только сильными КОЛЛЕКТИВАМИ. В том же Центре функциональной диагностики и реконструктивно-пластической хирургии Областной клинической больницы № 1 – да, творят чудеса, но это всего лишь порядка 3000 операций в год. А в целом в Ростовской области в год в среднем проводят по статистике порядка 100 тысяч операций. И каждая из них должна быть выполнена профессионально, качественно, без ошибок и осложнений. А когда в области в целом хирургов не хватает, – на оставшихся ложится огромная нагрузка, начинается вал, и с ним не всегда реально справиться – просто потому, что это не в человеческих силах. А дальше все цепляется одно за одно…

– Пару лет назад, еще не главврачом, а руководителем Центра, беседовал с высокопоставленными милицейскими начальниками. Они, конечно, сравнивали наши условия в больнице с условиями на Западе. Возмущались. «Вы знаете, сколько получает рядовой доктор в больнице?» – спросил я. «Тысяч сорок», – ответили. Тогда средняя зарплата по больнице была порядка 17 тысяч. Они очень удивились и после этого послушно выслушали мой монолог о том, что они, как и многие другие, очень сильно оторвались от земли, витают где-то высоко в облаках; а реальная жизнь – другая, и ее реальные условия надо учитывать. Сегодня нам удалось поднять среднюю зарплату в больнице до 21 тысячи. Это, конечно, немного, но это значительный рост.

Вообще, я убежден, что величина зарплаты не прямо пропорционально влияет на то, как человек работает. В нашей травматологии выполняются высокотехнологичные операции, в связи с этим все сотрудники отделения получают значительно больше, чем в других отделениях; санитарка – больше, чем заведующий другого отделения. И что? Дохлые мухи на лампе в перевязочной были именно там. Я увидел, был скандал. Одна плакала и уволилась, другая долго плакала, и мне почему-то все рассказывали о том, что она плачет…

Да, Вячеслав Леонидович убежден: высокая зарплата отнюдь не гарантирует качество работы. Но понятно и другое: зарплата должна быть достойной. Сегодня главные врачи столкнулись с проблемой резкого разрыва в оплате труда: в отделениях, оказывающих высокотехнологичные услуги (это хирургия), оплата на порядки превышает оплату в отделениях терапевтических. Разница, безусловно, должна быть, но – разумная. Сейчас федеральным минздравом правила оплаты подкорректированы, однако это коснулось не всех; у главных врачей есть возможность по итогам года немного снизить разрыв, но это тоже не кардинальное решение. И вряд ли правильно, что санитарка в отделении, оказывающем высокотехнологичные услуги, получает зарплату вдвое большую, чем заведующий, скажем, неврологического отделения…

Понятно: от того, что в региональном СМИ (например, в журнале «Форум на Дону») напишут об этом, вряд ли что-то изменится – решение вопроса лежит в федеральной компетенции. Но Коробка уверен: писать о больнице и обойти эти темы стороной – неправильно; да и вода камень точит – не стоячая вода, а проточная.

Главный врач часто противоречит сам себе. Ведь если всерьез говорить о явных и скрытых проблемах здравоохранения, можно заранее смириться с его нынешним не очень высоким качеством и с тем, что кардинальных перемен здесь быстро не добиться, – это с одной стороны. С другой – пусть не так быстро, как хотелось бы, но упорно и эффективно главврач ОКБ № 1 многого в больнице достиг; еще больше тихо и спокойно поставил себе в «личный план» и, в общем, в душе не сомневается, что «план» будет выполнен. Об этой его противоречивости можно сказать и по-другому: смотрит на вещи диалектично. А можно еще иначе сформулировать: он привык делать свое дело лучше всяких наивысших баллов, делать порой невозможное; в Центре он смог добиться того же или почти того же от других, и был спокоен, потому что знал, что всегда может любого подстраховать; теперь он отвечает за больницу и тоже хочет вытянуть ее на высший балл, но не все от него зависит; и пока он придумал себе формулу: надо делать свое дело в рамках своей компетенции.

Он старается ее придерживаться, но не всегда получается. А тут еще – вопросы. О лифтах, из-за места в которых больные чуть ли не дерутся, и персонал порой тоже в этом участвует; о неисполнительности, о безответственности докторов и медсестер, о том, что под талантливых и гениальных (их мало, они на вес золота) надо создавать центры и медучреждения – пока талантливые и гениальные не сдулись, не устали, не уехали в другой регион, пока они могут сделать максимум и научить многому из того, что умеют сами… О том, что больница была спроектирована в 1967 году и построена в 1973-м, ее мощности давно недостаточны, а, судя по планам на 2015-й год, количество больных увеличится. О том, что можно было бы (и нужно!) открыть на базе больницы еще два или три специализированных центра, но нет места, а сокращать коечный фонд отделений нельзя. О том, что сегодня не только пациентам, но и самим медикам кажутся дикостью лишь два туалета («М» и «Ж») и один душ на огромное отделение, но нет технической возможности что-либо изменить: такая здесь система канализации. А дополнительные лифты можно пристроить только снаружи зданий, это сложно и очень дорого. И бюджетных денег сразу на все не хватит, и примерно зная, сколько их будет, надо заранее думать и выбирать: скажем, лифты на 2016-й год или новые ангиографы и целый спектр нового тяжелого оборудования, срок работы которого уже заканчивается, а без него больница просто не сможет выполнить государственное задание… При этом сложное оборудование постоянно совершенствуется, и надо думать о перспективе на 5-10 лет.

И вообще: как часто стоит обо всем этом напоминать тем, от кого это зависит? Все в курсе, и все, случается, болеют. Но бюджет не резиновый, ситуация в экономике непростая, это понятно, а больнице много помогают – все: и министр здравоохранения Татьяна Юрьевна Быковская, и прежде работавший вице-губернатором РО Сергей Иванович Горбань, и губернатор Василий Юрьевич Голубев. Вот депутатский корпус выделил 900 тысяч. На эти деньги планируется купить коляски для приемного отделения (и для ряда отделений), «холтеры» для поликлиники, туда же – кушетки или диваны для больных и сопровождающих, еще что-то из тех «мелочей», от которых очень многое зависит для конкретных пациентов – ведь многие из них даже с трудом передвигаются…

Все это очень нужно, но меры промежуточные. Кардинальное решение множества проблем (нынешних и тех, которые вот-вот возникнут) звучит так: надо строить новые мощности. Территория больницы это позволяет. К поликлинике можно сделать пристройку, плюс новый корпус, куда разумно перевести реанимационно-хирургический блок. Делать это надо уже сейчас. Если не сейчас, то завтра. Руководством больницы уже все продумано, и за две минуты здесь расскажут, что и как видится, – когда дойдет до реальной готовности обсуждать.

Но где тумбочка, в которой лежат деньги на все это?..

Отсюда формула: надо делать свое дело в рамках своей компетенции.

Грубость и «толстокожесть» персонала (которая есть везде, не только в ОКБ № 1) – о ней Вячеслав Леонидович говорит так: «Люди разные; они всегда были и будут разными, и во времена Римской империи, и в период нашей революции, и сейчас. Что с этим поделать?», но в то же время уже в первый месяц работы главврачом он собрал всех заведующих отделениями и сказал: заведующий отвечает за ВСЕ в своем отделении. За мух, давно прилипших к лампе, за грязные туалеты, за грубость медсестер, за равнодушие врачей. Если кто-то не готов заниматься организационными делами, тем, чтобы это изменить, – пожалуйста, можно работать просто доктором. Не всем это понравилось, но заявление не написал никто. И потихоньку порядка в отделениях стало больше.

Конечно, порядка нужно еще больше, считает Коробка. Он идет к этому тихо и спокойно, считая, что многие вопросы не надо выносить из стен медицинского учреждения, они должны регулироваться внутри коллектива – коллективом и администрацией. …По громкой связи ему звонит его ученик, из операционной: «Вячеслав Леонидович, значит так. Тете из Дагестана я все сделал, там все хорошо будет. Был абсцесс, потому что их хирург забыл в ране салфетку. Вопрос: родственникам говорить про салфетку? И что им сказать – что это было?». – «Скажи коротко: был абсцесс». И тут же добавляет: «Иначе они всем расскажут про хирурга, и люди, условно, с аппендицитом будут терпеть до последнего – чтобы не идти к этому врачу, будут ждать, что рассосется. А когда не рассосется, то он уже точно ничего не сделает…». Если бы салфетку забыли в ОКБ № 1, – хирурга бы минимум отстранили от работы. Но лезть в чужой монастырь – не нужно; ведь главное: не навреди…

При этом Вячеслав Леонидович все же говорит вслух, очень тихо и очень спокойно, о гораздо большем, чем принято в медицинском кругу. Например, он прекратил «медицинский туризм». Это когда фармацевтические компании организовывают различные конференции, в основном за рубежом, и приглашают докторов бесплатно принять в них участие. Общение идет только на английском, русского перевода нет. «Если вы владеете английским – пожалуйста, что-то полезное всегда услышите. Если языка не знаете – что вам на конференции делать? Пусть едет тот, кто УСЛЫШИТ».

Вслух он говорит и о том, что ему очень не нравится, когда врачей ОКБ № 1 «переманивают» в другие медицинские учреждения. «Воспитать и обучить – очень сложно; это наше время и наши силы, ученикам отдаешь многое». Правда, его ученики от него не уходят. Их не так много. «Сегодня в медицине главной стала проблема кадров. Во-первых, дефицит врачебных кадров вообще, во-вторых, талантливых мало. А от осины, как известно, не родятся апельсины. Но даже талантливые – не все привыкли напрягаться, проще и приятнее изюм добывать из булочек. Не у всех есть желание учиться. Кому-то кажется, что он уже все умеет. Но такого не бывает: мир всегда шире, чем собственный кругозор…».

Учеников у Вячеслава Леонидовича не много, но ими можно гордиться. Один из ведущих хирургов больницы, ныне сменивший его на посту директора Центра функциональной гастроэнтерологии и репродуктивно-пластической хирургии Олег Игоревич Чистяков еще студентом-третьекурсником выбрал себе в Учителя Вячеслава Леонидовича, они по сей день вместе: куда Коробка – туда Чистяков. И первые аплодисменты Чистякову на международной конференции, прозвучавшие после его доклада, – это, конечно, показатель профессионализма, но Вячеслава Леонидовича неизмеримо больше радует другое – то, ЧТО он видит каждый день: ответственность Чистякова за своих больных – помочь, вытащить «с того света», сделать операцию безупречно. Этому главному он его учил.

– Продолжая тему глобальных ментальных проблем в медицине… О «добыче» изюма из булочек я уже говорил. Не могу не сказать и о другом: к моему сожалению и возмущению, менталитет компьютерных игр пришел в жизнь и в профессию. «Постреляли-проиграли – не страшно, не расстраиваемся, перезагрузимся и – начнем все с начала.» Вижу это в профессии: не умеем, но беремся, не получилось – ну, что же делать, еще раз попробуем… А люди? Пациенты? У них еще одной жизни нет. В медицине это преступление.

Он, главный врач областной больницы, Хирург, на которого сотни людей молятся, в свои 48 продолжает учиться и считает это необходимым:

– Так или иначе, в Москву скорее, чем в любой областной центр, приходят новые технологии. Конечно, я слежу за ними; не обязательно все из них готов применять, но освоить их в любом случае полезно. Можно от чего-то оттолкнуться и усовершенствовать, добавив свое. В Институте Вишневского у многих есть чему поучиться.

И он учится. Хотя у него – 16 патентов на изобретения, Имя Хирурга, и он – главный врач. Который хочет остаться Врачом.

Интересно с его сыном, старшим. Ему 24 года, он в совершенстве знает английский, он – хирург, «отданный» отцом «на воспитание» Александру Васильевичу Мильянову в Аксайскую ЦРБ. Вячеслав Леонидович считает Мильянова одним из своих Учителей и великолепным хирургом. «Но ведь вы могли бы и сами учить сына?..» – «Это не вариант. Он должен научиться делать, условно говоря, аппендициты, выбрать себе СВОЕ дело. Он должен состояться – вне меня. Если хорошим профессионалом придет ко мне – научу. А пока – пусть как все. Это будет свой путь. Зарплата у сына, как у всех молодых врачей, совсем небольшая. Однажды, в период летних отпусков коллег, получил побольше, около 13 тысяч, но – с ужасом: «папа, у меня было 57 больных!!!» (Коробка не хотел, чтобы дети шли в медицину. Но младший сын тоже – будущий врач.).

Вячеслав Леонидович воспитывался в сельской местности, и с детства в семье было поставлено так, что он должен работать по дому. Делал практически все, привык трудиться. Отдых и развлечения были наградой за хорошую работу. То есть привычка постоянно трудиться – это важно. Плюс гены – по его мнению, от них никуда не деться, природные способности имеют большое значение (помните про осину и апельсины?).

Он успешно, серьезно и много лет занимался футболом. Три года провел в ростовском спортинтернате. «С 9-ти лет – активный спорт, тренировки по 5 часов в день, боль, усталость, разочарования. Плюс мой любимый тренер (фронтовик, воевал под Сталинградом) исповедовал жесткий стиль». Подумывал о том, чтобы стать учителем физкультуры или тренером. Слава Богу, не стал, но – спорт учит многому: выносливость – физическая и моральная, крепкая нервная система, самостоятельность, словом, много всего полезного.

Его воспитали очень благодарным человеком. «В моей жизни огромную роль сыграли мои Учителя в профессии. Их, самых главных, – десять. Вадим Федорович Касаткин, Георгий Александрович Меников, Георгий Константинович Писецкий (когда-то он возглавлял неотложную хирургию в Ростове, прекрасный хирург) – из Ростова, Александр Васильевич Мильянов – из Аксая, Владимир Иванович Оноприев – из Краснодара, Михаил Иванович Давыдов – из Москвы, из Онкоцентра на Каширке, другие. Они сочли возможным и захотели поделиться со мной своими знаниями, технологиями. Я им безмерно благодарен». Со многими из тех, кто оказал влияние на него, кто его «натаскивал» – интеллектуально, профессионально, Вячеслав Леонидович поддерживал и поддерживает близкие отношения годами, десятилетиями, помогает.

С 2015 года в Областной клинической больнице № 1 будут заниматься трансплантологией. Это уже в плане. «Мы обучили наших докторов в ведущих медицинских центрах. Продолжаем обучать. Я сам много раз участвовал в подобных операциях в Москве. Особой тревоги в связи с новым делом у меня как у главного врача нет: в Центре реконструктивно-пластической хирургии мы занимались и занимаемся не менее сложными вещами. Начнем с более простого: трансплантология почки, печени. Потом перейдем к более серьезным операциям – сердце, поджелудочная железа».

18-го сентября в Москве, в Институте Вишневского кандидат медицинских наук В.Л. Коробка успешно защитил диссертацию на соискание степени доктора медицинских наук. (Штришок: в Москву он вылетел накануне вечером, после работы, а вечером 18-го, сразу после защиты, уже был в Ростове; никаких пышных отмечаний – другой стиль жизни, другой взгляд на все.) Диссертация, ее черновик, по существу была готова весной прошлого года. Из-за назначения главврачом физически не хватало времени на простейшие технические вещи: собрать все, отдать редактору, корректору. И вот теперь это дело просто доведено до логического конца. Тема, если не вдаваться в медицинские подробности, – хирургические вмешательства при лечении хронического панкреатита.

– Я понятия не имела, что хронический панкреатит лечится операцией…

– Не только вы. Многие хирурги об этом не знают. Первая такая операция (по резекции головки поджелудочной железы) была сделана в России в 2002 году. Я впервые ее провел в 2007-м. Со временем додумал технологию. Получились новые методики. Есть патенты – их 13. Лечится успешно.

Одна из любимых тем Вячеслава Леонидовича – великолепные, гениальные российские врачи и их достижения. Именно в России (в Советском Союзе) была сделана первая в мире пересадка сердца – правда, на собаках: «Но «в верхах» сказали: на людях – не будем. Приехали хирурги из ЮАР, посмотрели, изучили технологию, сделали. Подобных примеров много, это отдельная история, отдельная публикация».

Еще одна его тема: принципы военно-полевой хирургии в советско-российском здравоохранении, увы, еще действуют, они, увы, не изжиты. На войне как? Под бомбежками гангрену лечить некогда – надо ампутировать. И то – многие доктора, Доктора с большой буквы, умудрялись лечить и спасать – руки, ноги. Но на войне «поток» если не оправдан, то понятен. «Сегодня мы имеем возможность беречь физиологию пациента, лечить его, оперировать его щадящими методами, делать реконструктивную пластику, не приговаривая больного ходить всю жизнь (и условно, и конкретно говоря) с катетером и с баночкой. Возможность имеем, привычку – нет. Чтобы была привычка, надо многое уметь. А учиться – зачем, если можно ампутировать?..»

Довольно значимым этапом на своем профессиональном пути Коробка считает период, когда он понял: ему, хирургу-гастроэнтерологу, надо почаще бывать на терапевтических конференциях энтерологов. Парадокса здесь нет. Хирург по показаниям кусок желудка отрезал – свое дело сделал. А как пациенту жить дальше, каким будет качество жизни – это вопросы не к хирургу, а к терапевту-гастроэнтерологу, куда пациент приходит на долечивание и реабилитацию. И проблем здесь возникает масса. Наверное, ни одна терапевтическая конференция гастроэнтерологов не обходилась без их возмущения и их претензий в адрес хирургов. Выслушивая эту ругань, часто очень эмоциональную, анализируя потом суть претензий, хирург Коробка понимал: терапевты нередко правы, и порой достаточно незначительно изменить методику и объем оперативного вмешательства – и послеоперационная жизнь пациента будет гораздо комфортнее, качество жизни в ряде случаев не только не упадет – улучшится. Порой он значительно менял методики операций…

Все это, конечно, обсуждалось и обсуждается с коллегами. Они видели и видят результат – то, что принято называть «творит чудеса». Он учил и учит «чудесам» других. И у кого-то тоже получается. В итоге складывается атмосфера. Может быть, она не сложилась еще во всей больнице. Но речь о той атмосфере, про которую мы только читали в книжках.

Все в больнице знают, в котором часу главный врач появляется на работе (очень рано). Знают, во сколько он чаще всего уходит домой (очень поздно). Знают, КАК он работает, КАК относится к пациентам. В значительной мере все это (включая, конечно, определенные организационные решения) изменило больницу. Все, что в медицине к лучшему, – очень важно: ведь, наверное, у каждого бывают моменты, когда врач становится главным человеком в жизни.

Степенью изменений главный врач пока не удовлетворен.

«Форум на Дону», Ирина Нестеренко. Фото Елены Середняк.

Татьяна Быковская, министр здравоохранения Ростовской области:

– Областные лечебные учреждения, результаты и качество их работы очень важны для Ростовской области. Сейчас их роль заметно возросла – в том числе и по причине кадровых проблем в территориальных лечебных учреждениях. Фактически в каждом областном лечебном учреждении есть направления, которыми именно здесь медики занимаются лучше, чем где-либо. В Областном клинической больнице № 1 таких направлений несколько; ОКБ № 1 – одно из ведущих лечебных учреждений области. При этом в больнице масса проблем, в той или иной мере типичных для здравоохранения и области, и всей России.

Однако, говоря об ОКБ № 1, мы видим в течение 2013-2014 годов заметное продвижение вперед, видим прогрессивное развитие – как в целом, так и по конкретным критериям, которые являются оценочными показателями работы коллектива. И в значительной степени я связываю это с назначением главным врачом больницы Вячеслава Леонидовича Коробка – оно состоялось почти полтора года назад.

Вячеслав Леонидович – очень известный и очень хороший доктор; он – практик, и это не может не сказываться на его работе руководителя, организатора здравоохранения. Он много времени уделяет лечебной тактике, советует, анализирует недочеты в ней. Быстро принимает решения, и это позволяет не допустить ошибок. Вячеслав Леонидович глубоко вникает в механизм жизнедеятельности больницы, и на многое ему удалось посмотреть по-новому, благодаря своему опыту практика. В некоторых важных аспектах он не ломает, а всего лишь корректирует сложившиеся принципы работы, но такие, казалось бы, не глобальные коррективы дают заметный позитивный результат. Свое видение, прогрессивные взгляды, новые веяния – все это важно. Важно и то, что главный врач много лет работает в ОКБ № 1, прекрасно знает, как здесь все устроено, знает коллектив, его сильные и слабые стороны.

Мне как министру здравоохранения приятно работать с ним и потому, что он досконально знает ситуацию не только в ОКБ № 1, но и очень хорошо ориентируется в проблемах территорий области – много лет выезжал туда в составе бригад санитарной авиации; если территориям нужна помощь специалистов больницы – ее тут же оказывают. Это важно.

Главврач работает в хорошем контакте со своими коллегами: главными врачами НИИ онкологии, больницы водников, руководством РГМУ. Это взаимодействие и взаимопонимание тоже идет на пользу делу.

Сегодня, как известно, в экономике непростая ситуация: нынешнее время не назовешь финансово стабильным, и рассчитывать на более значительную, чем в прежние годы,  бюджетную поддержку учреждениям здравоохранения не приходится. Между тем, здравоохранение нуждается в развитии и повышении качества работы. Эти задачи надо решать внутренними ресурсами. В ОКБ № 1 это получается. И у меня есть все основания полагать, что потенциал главного врача и всего коллектива больницы по-настоящему раскроется в течение ближайших лет.